Невыполнимая угроза, как главная педагогическая методика
Кровать в детской вечером – это главное место для самых важных разговоров, как кухня у взрослых. Именно там в процессе укладывания можно обнаружить, что с ребёнком что-то не так – например, у него тревожные и озабоченные глаза.
– Что случилось?
– Ты знаешь, я сегодня встретила нашу школьную библиотекаршу. Я никак не сдам ей книжку... Но я не могу её найти, я везде искала! (почти плачет) И она сказала, что если я не верну ей завтра книгу, меня не переведут в пятый кла-а-а-ас!
И такой, знаете, ужас в глазах, как будто мир рухнул, а она в этом виновата.
В моей голове проносится целый товарный состав разноцветных эмоций и мыслей: полдня дрожала и молчала! да пропади она пропадом, эта книжка за двести рублей! зачем пугать ребёнка, почему нельзя позвонить мне? почему нельзя сказать: купи такую же или возмести стоимость? и что будет делать библиотекарша, если книга так и не найдётся?..
Обобщая всё это, я громко и непедагогично хохочу. Мне очень весело, хотя внутри меня разрывает от бешенства. Ребёнок перестаёт хлюпать носом и смотрит с робкой надеждой.
– Врёт твоя библиотекарша, – ласково говорю (не стоит так говорить об авторитетных взрослых, но я иногда лишаюсь чувства меры, когда с моими детьми делают что-то похожее). – Ты же помнишь, что есть Конституция, основной закон Российской федерации? В ней сказано, что среднее образование у нас обязательное. Поэтому исключить тебя из-за потерянной книжки не могут. Хотя постараться её найти надо...
И мы быстро набрасываем план мер (как искать – где искать – что делать, если не найдём – как говорить с библиотекаршей), и успокоенный ребёнок ложится набок и, улыбаясь, закрывает глаза.
Я понимаю логику библиотекаря: она хочет придать значимости этой потери в глазах ребёнка, но меня БЕСИТ системное воздействие на детей (и взрослых!) через ложь и угрозы, особенно принятое у нас в том, что управляется государством: медицине, образовании, культуре. Я думала, это порождение советской системы, и оно вымрет вместе с последними могиканами, но какое там! Это наше, родное, вечное!
Больница, ночь, пятилетнему ребёнку надо сделать укол в плечо, он плачет от страха и прижимается ко мне, не даётся. Ну поставьте вы ему мультфильм – благо у вас зачем-то висит купленная за большие деньги плазма, дайте конфету, пообещайте подарить шпатель, дайте потрогать шприц! Нет – молодая медсестра, почти в два раза меня моложе (какой там совок) говорит (при мне!!! то есть она по умолчанию считает, что я не буду возражать!!!) следующее:
– Если ты не дашь руку, мы отберём тебя у мамы и свяжем.
Надо было, конечно, тут же у неё поинтересоваться, не спятила ли она и не надо ли её связать как опасную для окружающих, но главное было, конечно, успокоить дочь (которая, к счастью, кажется, даже не поняла этой реплики – может, потому что никогда не сталкивалась со связыванием людей), поэтому я ей сказала точно так же, как и в случае с библиотекарем:
– Тётя врёт – никому мы тебя не отдадим и связать не позволим!
Замечу, это одна из лучших детских больниц страны, вся заваленная правильной техникой и отличными штуками, типа одежды для персонала с рисунками зверюшек; уверена, в ней работают замечательные специалисты, но ...!
Понятно, что Бабайка, Бабка Ёжка и страшные полицейские воспитали у нас не одно поколение и что многие родители часто угрожают тем, что никогда не сделают. Понятно, что со взрослыми у других взрослых те же подходы. Понятно, что это не только в государственных учреждениях...
И всё же у меня риторический вопрос: почему те, кого вообще-то учат или должны учить детской психологии и педагогике, прибегают к этим методам? Когда читатель долго не сдаёт книгу, это неприятное, но частое явление, должны быть стандартные способы борьбы с этим. В Штатах, например, при записи в библиотеку я оставляла данные своей банковской карточки, и после того как мы не сдали вовремя книги, с карточки начали снимать штраф - совсем крошечный, по несколько центов за книгу в день, но при пятнадцати взятых книжках очень стимулирующий, и все были довольны, включая библиотеку; правда, я не знаю, как оно в школьных библиотеках, когда ответственность за своевременную сдачу на ребёнке, но, думаю, тоже как-то решают без угроз. Когда ребёнок боится укола, это усложняет работу медсестры, но это нормальная часть её профессиональной деятельности: да, почти все дети боятся уколов. Почему они не умеют по-другому, почему им надо врать и запугивать? И насколько соразмерен далеко не всегда достигаемый результат с тем, что взрослый человек, который должен быть для ребёнка авторитетом, будет уличён во вранье – или другим взрослым, или самой ситуацией?
Как же надоело бороться ещё и с этим, как будто нет других поводов для борьбы.
